Я уверен, что у нуворишей всё — понты.
Понты — особняки: построят и не знают, что делать на четвёртом этаже.
Один мой знакомый, чуть моложе меня, но уже с четырьмя инфарктами и одышкой, построил дом, шесть лет в нём живёт и никогда не был на втором этаже — не может подняться. А у него их четыре. Потому что другой сосед построил трёхэтажный дом — значит, этому нужно еще выше.
Это психология абсолютной неподготовленности к богатству.
«Как говорила моя соседка по дому Раневская, все ордена, грамоты и звания – это похоронные принадлежности».
«Интеллигенция записывалась на «Жигули» в Тушине. Мороз, костры жгли, был старший по «сотне», у него нужно было отмечаться раз в десять дней. Если не отметился — автоматически выбываешь. Представляешь себе? Так мы собирались в «десятки», чтобы раз в десять дней меняться. У нас была компания - Зяма Гердт, Рязанов, Андрюшка Миронов, я, Мишка Державин. Зямочка на одной ноге, участник войны, мы его жалели и в его очередь всегда сами отмечали. Это продолжалось месяца два. Когда один раз Гердт туда поехал, он сказал: «Я все понял, это не запись на машины, это перепись евреев».
«Мой отдых – только под нашим кустом и чтобы никого не было. Лица наших комаров мне приятнее. Несколько лет назад меня все же совратили. В последний момент накрылась моя заводь на Валдае, я в панике дал слабину, и меня повезли отдыхать в Черногорию. Чисто, уютно и бессмысленно. Как и в Швеции. Однажды дети вывезли меня туда на рыбалку...Никаких глухих заборов, колючих проволок. Только правила пользования коттеджем и ключи от дома, висящие на калитках. Ну это же застрелиться можно от такой жизни! Скукотища! А у нас действительно интересно. ТОЛЬКО страшно. Страшно за детей, за внуков, за собак. И немножечко – за себя».
«Нельзя существовать в круглосуточном, не проходящем чувстве ненависти, раздражения, неприятия, ощущения беды и горя. Должны быть оазисы, просветы. Жизнь-то одна… Так что внутри любого кошмара надо пытаться искать позитивные эмоции».
«В эпоху повсеместной победы дилетантизма всякое проявление высокого профессионализма выглядит архаичным и неправдоподобным».
«Меня все спрашивают: - Почему ты так одеваешься? Это немодно. А я вспоминаю историю, как в Москву приехал Роберт де Ниро ещё при Советском Союзе (его курировала бывшая жена Миши Казакова Регина, она сейчас в Америке живет). Андрюша Миронов был в него совершенно влюблен. Всеми правдами и неправдами договорились, что она де Ниро приведет в гости к Миронову. Подготовились, чтобы все как у людей — свечки зажгли, надыбали орешки, вырядились. Даже Кваша Игорек, помню, бабочку надел. Лето. Стоим. Ждём. Приезжает де Ниро - вьетнамки на босу ногу, страшные полукальсоны-полуджинсы белые и майка полуразорванная, наискосок недописанный какой-то «life». А мы в смокингах».
«Театр - это сборище сумасшедших, фанатичных, истеричных, милых, трогательных, наивных и в основном несчастных людей со случайно счастливой судьбой»...